Бетховен, хаммерклавир и ярость по утерянной подзвучке
Достоверно не известно, какого именно числа родился Бетховен. Установлено лишь, что в декабре. Поэтому начиная с первого числа весь белый свет поздравляет композитора с днем рождения. Разумеется, концертами.
Полина Осетинская и ее коллеги Назар Кожухарь и Владислав Песин — известные активисты неожиданных концертных программ, которые заносят их то в Ренессанс, то в послезавтра. Признаться, за многими подобными музыкантами-интеллектуалами водится должок по части школьно-консерваторского "золотого репертуара". И скептики — часто справедливо — ворчат, мол, попробовали бы они Бетховена, вот там и посмотрим. Но эта команда солистов не манкирует классикой. А у Александра Бузлова — лауреата последнего конкурса имени П. И. Чайковского — с ней крепкая дружба, как можно догадаться по новообретенному званию. В итоге они составили праздничный концерт из самой требовательной программы, где у спецов-инструменталистов гамбургский счет по каждой ноте — Тройной концерт для скрипки, виолончели и фортепиано с оркестром, Соната для фортепиано и скрипки соч. 12 #3, Рондо "Ярость по утерянному грошу" для фортепиано и "Весенняя" соната для фортепиано и скрипки в переложении для струнного трио Ф. Хоффмайстера.
Но и здесь не обошлось без затей. Полина Осетинская играла на хаммерклавире — копии оригинального инструмента начала XIX века. Именно для этого предшественника современного фортепиано и писал Бетховен. Присутствие хаммерклавира обязывало и солистов, и оркестр к особой дисциплине звука, к самоограничению и оглядке на исполнительский стиль позднеклассического концертирования. Надо сказать, что в сравнении с блеском романтического концерта или масштабом концертных опусов XX века этот стиль предполагал куда более скромную звучность, которой довольно трудно охватить пространство Смольного собора.
Для оркестровой музыки этот собор — вообще серьезное испытание. Добрая половина комментариев после таких концертов — о том, справились ли музыканты с его высокогорной акустикой. Вот и здесь без них не обойтись. Было слышно, как музыканты боролись за ясность линий и звуковой баланс. Но сама очевидность этих трудов не позволяла слушателю расслабиться и наслаждаться. Дирижер Назар Кожухарь деятельно осаждал оркестровую группу или добавлял ей активности в диалогах с солистами, но общая гулкость звучания так и осталась неизбежным минусом этого исполнения.
Бетховенский Тройной концерт — крепкий орешек. Композитор, возвращаясь к барочной практике солирующих групп (концерты для двух-трех солистов родом именно оттуда, из XVIII столетия), дифференцирует музыкальную ткань по нескольким уровням: отношения оркестра и трио солистов, разборки между самими солистами и "терки" между каждым солистом и оркестром. В этой конструкции трудно выстроить звуковой и драматургический баланс. Но если с первым и были акустические проблемы, то драматургию многоуровнего взаимодействия голосов и подголосков музыканты развернули в полной мере.
Камерная музыка во втором отделении порадовала тем, чего недоставало в оркестровом первом — скульптурной строгостью музыкальной ткани. И в сонате для скрипки и фортепиано, и в струнном трио музыканты уже не воевали с акустическим объемом зала, а наслаждались бетховенскими трудами. Что передалось и публике. А самым блестящим номером в концерте оказалось соло Полины Осетинской в знаменитой "Ярости по утерянному грошу". Несмотря на то что в антракте пианистка решила было исключить эту пьесу из программы по досадной технической причине: прямо перед концертом в соборе сломался один из электрощитков, отчего ее хаммерклавир лишился подзвучки (напомню — этот инструмент раза в полтора глуше фортепиано, поэтому для такого зала усиление казалось просто необходимым). Пианистка решилась-таки "раскачать" инструмент в чистой акустике, и ей это с блеском удалось. Причем без лишнего давления на клавиши и барабанного по ним битья.
Источник Коммерсант.