«Смотрю в ноты и слушаю жизнь»
Она устала с дороги и чуть напряжена — мне приходится сначала объяснить, за что я ее люблю, чтобы вызвать доверие. И все равно она полузакрыта и в сферу личных вопросов впускает очень неохотно. Полина Осетинская — человек с судьбой, поломанной несколько раз надвое, автор книги «Прощай, грусть» — продолжает грустить в своих неописуемых фортепианных исполнениях.
— Вот почитаешь Цветаеву — у нее что ни сборник, так кому-то посвящен. Мне кажется, без влюбленностей, без страстей и бурь трудно найти вдохновение. Я права?
— В юности я тоже считала, что страдания или влюбленности помогают работать. Сейчас совершенно очевидно, что сильное переживание любого рода выбивает тебя из привычной колеи и забирает много энергии и сил. Возможно, переживание со знаком плюс (и даже со знаком минус) кому-то помогает в обнажении нервов, возможно, чувствовать начинаешь тоньше и живее. Но оно изменяет сознание, и довольно мучительно становится соответствовать своему обычному жизненному распорядку. Сильные чувства всегда человека дербанят в разные стороны, выводят из состояния гармонии. Есть люди, которым удается удачно избегать такого рода переживаний. Но в любом случае в жизни есть некий лимит сильных эмоций. Значительно острее мы все переживаем в юности: в первый раз как в последний. А когда это повторяется, интенсивность переживаний уже не та.
— Как пианисту наполнить то, что он играет, своим чувством, своим прочтением? Почему одни играют чисто и правильно, но сердце не отзывается, а другие только положили руки на клавиатуру, а уже мурашки по коже?
— Надо просто много работать и совершенствовать навыки. Если ставить себе задачу совершенствовать что-то другое — чувства, прочтения, интерпретации, — то это довольно пагубный путь, который может привести к разного рода обольщениям. Проще надо быть, и все приложится. Техника — часть ремесла. Какие-то идеи, концепции, смыслы невозможно вложить в музыку, не владея целым комплексом ремесленных навыков. Чем выше уровень ремесла, тем больше возможности для самовыражения. А как наполнить своим прочтением авторский текст, говорил Рихтер: достаточно внимательно смотреть в ноты, и тогда интерпретация приходит сама собой.
— Когда про вас пишут: «модная пианистка», что вы чувствуете?
— Я испытываю сильное раздражение, скажу вам честно. Потому что это бред какой-то, а не понятие. Модной может быть вещь, тренд, модное — значит сиюминутное: сегодня модно, а завтра — нет. Я как-то за модой не гонюсь, и быть ее символом что-то не хочется.
— Ваши слова из фильма «Наваждение»: «Когда я чувствую себя на публике — это неудачный концерт». Значит ли это, что вам публика в какой-то степени мешает?
— Когда я чувствую, что публика меня разглядывает, или я разглядываю ее, — это означает, что я не погружена в контекст музыкального произведения, думаю о посторонних вещах. Поэтому считаю такой концерт неудачным.
— Во внимании публики мне видится палка о двух концах. С одной стороны, для артиста пиарить себя — часть профессии. А с другой стороны, серьезному артисту это внимание мешает. Так?
— «Пиарить» — это понятие из мира шоу-бизнеса. Некоторые классические музыканты живут по законам шоу-бизнеса, но я себя к ним не отношу. Я не занимаюсь вопросами пиара — возможно, напрасно. Полагаю, что у меня есть своя аудитория. Конечно, я бы хотела, чтобы она расширялась, потому что, мне кажется, то, что я делаю, может быть интересно большему количеству людей. Но это не значит, что я стану привлекать их с помощью каких угодно рекламных ходов. Самореклама — довольно пустое и бессмысленное занятие. Если ты этого стоишь, известность тебя рано или поздно настигнет. Хотя мы знаем, что этот мир не всегда справедлив и очень многие талантливые люди прозябали в безвестности. Но это, думаю, вопрос Божьей воли. Главное — хорошо делать свое дело.
— Из вашей книги «Прощай, грусть»: «Я очень не люблю навязываться ни в творчестве, ни в жизни». Где у артиста проходит грань между заслуженным признанием и навязыванием себя?
— Это очень просто: когда человек регулярно устраивает пиар-акции, чтобы о нем говорили, ходит по каким-то телепередачам и тусовкам, когда про него в течение года напишут сорок раз, но ни разу это не будет связано с его профессией — с новой ролью, с новым концертом, — вот это, пожалуй, и называется навязчивой саморекламой.
— Но когда чувствуешь, что можешь людям что-то дать, а тебя незаслуженно не знают, что плохого, если немного попиаришься?
— Есть много возможностей рассказать о себе, не влезая в телевизор. Если мы говорим о миссионерстве классической музыки и о том, чтобы к нам приходила более широкая публика, нужно просто менять дислокацию. Это может быть не только концертный зал — есть ночные клубы, в которых людям интересно послушать другую музыку. Можно ездить в глубинку, давать концерты в музыкальных школах, детдомах, больницах. В общем, не телевизором единым жив человек.
— В Перми только что прошла премьера вашей сольной программы «Посвящение». Почему именно в этом городе?
— Пермь заслуженно считается третьей культурной столицей. К тому же там меня всегда хорошо встречают. Но теперь «Посвящение» будет звучать и в других городах, в том числе и в Питере. Другая большая программа, о которой хочется сказать, родилась в голове моего друга и основателя Петербургского фонда музыкального образования Вячеслава Зильберборда. Это будет необычное арт-действо, посвященное памяти жертв Холокоста, в нем примут участие такие интересные артисты, как Максим Венгеров, Сергей Накаряков, Ксения Раппопорт.
— Совсем недавно вы блистали в авторском вечере Леонида Десятникова, посвященном 60-летию композитора. Что для вас его музыка?
— Абсолютно все его вещи резонируют с моим внутренним миром. Музыка Десятникова — это, с одной стороны, удивительный интеллектуальный ребус: он как блестящий стилист очень тонко зашифровывает какие-то мотивы, моменты, и культурный слушатель просто ходит по ним, как по минам. А с другой стороны, это необычайно обнаженное эмоциональное высказывание, полное страсти, нежности, сожаления, восторга. В этой музыке много любви.
— Как вы совмещаете карьеру успешного музыканта с заботой о детях? Младшему, вроде бы, всего три года?
— Да, три и десять. Это тяжело, скажу прямо. Конечно, я нужна своим детям сейчас, когда они маленькие, в очень большом объеме. А я часто не могу дать им этот объем, потому что репетирую, уезжаю. В общем-то, это каждый раз душераздирающая сцена, мой маленький сын не отпускает меня, стоит и плачет: «Мама, не уезжай, пожалуйста!» Мне приходится все время ему какие-то взятки предлагать, какую-то материальную компенсацию. Но отказаться от своей профессии я не могу, потому что так реализуюсь как личность, как творческая единица. Как мать я, безусловно, тоже реализуюсь, но если пожертвовать одним ради другого, рано или поздно это скажется на тех же детях. Не хочу через 20 лет высказать им в сердцах: «Я ради вас бросила дело своей жизни, а вы, неблагодарные!»
— На женщине множество бытовых обязанностей: готовить, убирать…
— Я педантично люблю порядок, а хаос и грязь меня абсолютно выбивают из колеи. Раньше мне казалось, что лучше, чем я, никто не наведет в моем доме чистоту. Но со временем поняла: надо избавляться от нелепого перфекционизма, потому что все-таки важнее хорошо сыграть сонату, чем правильно отмыть плиту. И хотя я могу быстро навести в доме идеальную чистоту, в данный жизненный момент предпочла бы эти полномочия кому-нибудь делегировать. А вот готовить я люблю и с удовольствием это делаю.
— Вас не ввергает в уныние весь этот хозяйственный «день сурка»? Как можно бороться с рутиной?
— Наверное, единственный способ бороться с рутиной — это находить в ней очарование и стабильность. Черпать уверенность в завтрашнем дне. Потому что рутина — это какие-то неизменные вещи. Она иногда может служить якорем, который держит нас на плаву.
— Вам нужны чьи-то советы, или вы самостоятельный человек? Кого вы слушаете в жизни?
— Мне кажется, очень важно слышать знаки, которые тебе расставляет жизнь. Допустим, ты чего-то очень сильно хочешь, но тебе это явно не дается и не посылается. Обрати на это внимание! Если тебя регулярно шмякает по башке — значит, это тебе урок: не смотри в ту сторону, придумай другое направление, наконец. И в какой-то момент ты поймешь, что на самом деле это было не совсем то, что тебе действительно нужно.
— Вы активно занимаетесь благотворительностью, состоите в попечительском совете фонда «Кислород». Как вы пришли к этому?
— Мне просто кажется, что заниматься благотворительностью так же естественно, как чистить зубы и пить кофе по утрам. Да, чтобы бороться с государством, которое не хочет лечить больных муковисцидозом, требуется определенный героизм. Но ежемесячно переводить стоимость пяти чашек кофе может и должен каждый. Благотворительность — это не огромные разовые взносы каких-то богачей, а сумма мелких пожертвований простых небогатых людей.
— То есть не бороться с государством, а сделать что-то понятное рядом, здесь и сейчас, так?
— Должен быть системный подход. Да, нужно пытаться привести государство к мысли, что необходимо многое изменить, но пока мы будем этого ждать, некоторые больные просто умрут. Зона ответственности каждого человека — это личное пространство и пространство вокруг себя. Чем больше ты можешь подействовать на пространство вокруг себя, тем лучше.
— Может ли искусство быть проводником «божьего месседжа», или это миф?
— Я думаю, не миф, такие случаи были, есть и будут, потому что, безусловно, настоящим творчеством занимается Бог через людей. Он дает возможность творить, одаряет талантом, который может помочь другим людям что-то в себе изменить. Это сокровенные вещи и не сиюминутный процесс — пошел, посмотрел выставку и изменился. Просто на одну минуту стал лучше, решил быть добрее к близким и так далее.
— Из ваших воспоминаний: «Помню, я как-то загадала: Бог, если ты есть, пусть прямо сейчас над моей головой зажгутся ровно пять звезд. Подняла голову — и точно. Ровно пять звезд зажглись». Получали ли вы отклик от Бога в дальнейшем?
— В каких-то ситуациях — да, но это очень интимный разговор, и мне бы не хотелось этим делиться. То было детское желание, а есть судьба взрослого человека, который иногда получает ответ от Бога. А если не получает, не стоит винить Бога, надо подумать о себе: может быть, ты не заслужил, чтобы на тебя обратили внимание?
Беседовала Анна Ершова, источник «На Невском».